При первом взгляде рассматриваемые
композиции Сергея Чиликова, одного
из авторов группы «ФАКТ», во многих
моментах перекликаются с композициями
Юрия Евлампьва. Но здесь возникает
необходимость выделить стилистические
особенности реализуемого
художественного видения Сергея Чиликова.
Прежде всего, обращает внимание
многопредметность изображения, уравновешенность
человека и окружающих его предметов,
отсутствие единого зрительного центра
в композиции, распадающейся вследствие
этого на ряд достаточно самостоятельных
фрагментов в пределах одного листа,
и отсутствие лаконизма изображения,
что порождает новую изобразительную
трактовку известных мотивов.
Многопредметность изображения
— черта, присущая из группы «ФАКТ»,
пожалуй, в большей степени творчеству
Сергея Чиликова. Организация пространства
в этом случае сопряжена с известными
трудностями, и порой, как, например,
в композиции «Домашняя утварь»,
обилие фиксируемых предметов не
получает достаточного композиционного
завершения, при котором только и
достигается смысловая многозначность,
то есть определённая совокупность
всех значений выявленных деталей
композиции. Но в другой работе —
«Гость» — достигается, на наш взгляд,
мера в выборе необходимого количества
деталей, когда всё-таки возникает
ощущение «множества» как такового,
и желание, не торопясь, внимательно
пройтись взглядом — без ряби в глазах
— и рассмотреть, из чего складывается
это множество. Автор не останавливает
свой выбор на одной какой либо окончательной
трактовке изобразительной стороны
многопредметности: можно, например,
увидеть стремление к сильной деталировке
глубины пространства изображения,
но одновременно разрабатывается
и внешняя плоскость изображения
за счёт строгого обозначения пятен,
при этом предмет изображения начинает
терять свою пространственную ограниченность
и тем самым перестаёт быть только
лишь вещественным.
Другой особенностью, которую хотелось
бы отметить, является отсутствие
единого зрительного центра,
что достигается распределением логических
связей композиции, не совпадающих
с тональной разработкой плоскости.
Сравним данный приём с композиционными
построениями работ другого автора,
к примеру, Валерия Воецкого: если
в композициях последнего обнаруживается
не один изобразительный центр в
столкновениях различных комбинируемых
пространств, то Сергей Чиликов решает
подобную же задачу в пределах одной
системы пространственного измерения.
Понятно, что полученный изобразительный
эффект не может быть основан лишь
на сюжетной линии, он, может быть,
связан лишь с дискретностью пластической
основы композиции.
На основании сказанного можно прийти
к выводу, что последовательное развитие
хотя бы этих двух черт композиционного
творчества позволит автору в дальнейшем
выйти в нетрадиционную, новаторскую
область фотографии.
Особо можно выделить композиции,
своеобразии которых определим как
созерцательную чувственность.
Под данной характеристикой понимается
такая сторона изображения предмета,
которая соотносится с самым непосредственным
проявлением чувств воспринимающего
субъекта, основанных на его естественной
организации. Разумеется, это достигается
тем, что предмет раскрывается таким,
как есть, а не таким, как представляется
окружающим. Но существующая традиция
в фотографии, когда в изображении
предмета доминирует созерцательная
чувственность, не раскрывает функциональной
природы предмета и демонстрирует
его внешнюю оболочку, тогда как
композиции Сергея Чиликова преодолевают
это невнимание к деятельной, функциональной
стороне предмета, что обязывает
включение в композицию минимума
двух вещественных элементов. До
сих пор в группе «ФАКТ» эта сторона
более всего развивалась в работах
Любы Ямской, сейчас же, можно сказать,
что эта сложившаяся традиция разомкнута.
Предоставленная подборка не даёт
ответа на вопрос, по какому возможному
пути пойдёт развитие данной изобразительной
линии: по пути «чистой» функциональной
чувственности или по пути, сходному
с развитием созерцательной чувственности,
то есть, по пути световых экспериментов.
Последнее, отражая традицию, представляет:
сначала изображенные предметы постепенно
уравновешиваются своими тенями;
потом световая атмосфера начинает
перевешивать предметы; наконец,
остаётся только игра света и тени.
Первое же порождает неясности относительно
выбора предметности и деятельности
самого автора, поскольку деятельные
функции переходят к предмету изображения.
Это обстоятельство и объясняет сдержанность
фотографии к выбранному изобразительному
аспекту, и, видимо, отсюда следует
пожелание автору следовать по менее
проторённому пути.
Существует ещё одна традиция, заслуживающая
обсуждения. Это формат фотографического
произведения, который обычно
сводится к размеру изображения 30х40
см. Данный стандарт, продиктованный
удобствами технологического процесса,
а также другими утилитарными соображениями,
препятствует тонкому своеобразному
чувствованию внешней формы. В этом
смысле обсуждаемые композиции в
формате от 6х9 см до 10х15 см заставляют
задуматься о новом качестве изобразительной
стороны фотографии.
Юрий ЕВЛАМПЬЕВ
23 февраля 1982 г.
