Под всеми кадрами в Московском доме фотографии — немногословные подписи: «Ярмарка», «Август, 1990», «Сентябрь, 1989», «Солженицын», «Детство». Указаны фамилии авторов и способ изготовления оттиска: за целый век техника печати менялась множество раз. Размытые, почти мистические изображения Серебряного века и в соседнем зале – четкие, документальные снимки времен перестройки. Художественно-изощренные портреты жителей царской России (выполнены на серебряных пластинах) и примитивные фотокарточки теток и стариков, живущих при советской власти (пленка «Свема»)…

Случайное ли совпадение, что на большинстве советских снимков, представленных на выставке, нет солнца? Пасмурное небо здесь везде – как символ эпохи, где сельские бабы в ярмарочный день штурмуют прилавок с резиновыми сапогами, где на автобусных остановках огромные лужи, а дети на коммунальной кухне играют в войну среди пьяных соседей. Праздники похожи на абсурд. Школьница с белыми бантами несет пышный букет, но при этом вынуждена не только переступать через грязь, но и обходить стадо коров. Фотограф Любовь Соломко сделала этот снимок в сентябре 1983 года, однако изменилось ли что-то с тех пор?

Среди десятков фотографий многие до боли знакомы зрителю: в глубинке по сей день все осталось, как было тогда, в разгар перестройки, – и селедка в эмалированных тазах (фото Владислава Михайлова), и бесхозные треснувшие памятники советским вождям (Александр Усов), и санатории, где плакатов с призывами к правильному отдыху гораздо больше, чем скамеек и фонтанчиков (Юрий Евлампьев). На снимке Георгия Хрущева «Утренняя гимнастика» селянка запрягла лошадь, но видно, что какая-то часть упряжи сдвинулась, поскольку женщина, ухватившись за хомут, бьет лошадь ногой в бок.

В работах советских фотохудожников читается и откровенная издевка над временем и властью. Например, Геннадий Бодров оригинально изобразил «отца застоя» Брежнева. Он в мастерской одного из художников сфотографировал пять огромных полотен, стоящих в ряд, на каждом из которых аккуратно нарисована звезда Героя Советского Союза. Подобных фотографий в те годы делалось много, только кураторы современной выставки не стремились охватить политические нюансы: важно не то, у кого как вышло, а кто смелее искал. Например, Андрей Оглезнев из Благовещенска сфотографировал Солженицына на берегу водоема: вот он, русский писатель, победоносно вернувшийся в Россию, идет по траве, снимая на ходу пиджак. На первый взгляд ничего особенного, однако пиджак узлом повис на руках, словно смирительная роба; Солженицын продолжает свое движение вперед, но его фигура напоминает вопросительный знак, словно, как учили в школе, «писатель в раздумьях о судьбах родины».

Везде преобладают пасмурные тона. Советская власть близится к закату, оставив бесчисленные руины, развалившиеся колхозы, ветхое жилье, замученных жителей. Как символ обновления, кураторы выставки поместили знаменитый снимок Сергея Борисова «Полет»: молодой человек запечатлен в прыжке на парапете Крымского моста. В те годы действительно многие воспарили, ожидая перемен, однако чем закончилось время надежд, теперь уже известно.

Не меньше экспериментов с цветом, техникой исполнения и тематикой было у фотографов до революции. Здесь и обнаженные Александра Гринберга, и полуразмытые пейзажи Сергея Лобовикова, и мистические портреты Николая Свищева-Паола, и символические эскизы Николая Трапани, и документальные снимки из жизни Москвы членов Русского фотографического общества… Но если в первой части выставки видно, какой стала Россия после советской власти, то в дореволюционной части, напротив, представлены снимки, иллюстрирующие, какую страну разрушила советская власть. Репрессии, голод, войны, коллективизация, индустриализация, нэп, хрущевские реформы, происходящие между революцией 1917 года и перестройкой, кураторами выставки намеренно опущены: дескать, имеет ли это значение для истории фотоискусства?..

17 августа 2011 г.